В любом профессиональном сообществе неизбежно возникает собственная терминология для вещей, которые за пределами сообщества кажутся в ней не нуждающимися. Если она слишком долго не появляется органически, то это начинает мешать, и её приходится вводить искусственно (раз, два).

Предлагаю дизайнерам терминологию для описания анатомии стрелки:

Снизу — примеры стрелок в разных шрифтах. Теперь любую из них можно описать словами. Довольно уродская стрелка из шрифта «Символ» имеет уши из точно таких же штрихов, как ствол; они расходятся от острия под углами около 25° к стволу; само остриё при этом тупое, плоское. Стрелка «Калибри» также состоит из трёх одинаковых штрихов; уши идут под прямым углом друг к другу и при этом весьма длинны, настолько, что их проекции на ствол доходят почти до половины его длины; остриё слегка скруглено, в стиле шрифта. У стрелки «Камбрии» уши в острие чуть толще ствола слегка сужаются к краям; пах выглядит так, будто в нём есть небольшое скругление. В «Лиусиде-гранде» — треугольная головка с углом острия 90°, само остриё, наконец-то, острое. У декоративных стрелок хвост может обладать оперением, а ствол, например, может быть двойным.

Теперь, когда вы знаете всё о стабильности, о политической конкуренции и о коррупции, пришло время поговорить о свободе и независимости СМИ.

Не существует свободных и независимых СМИ.

Любое СМИ считается с точкой зрения редактора, акционеров, рекламодателей. А на редактора можно надавить. А акционеры могут использовать своё положение в личных интересах. А рекламодатели могут обидеться, если про их товар плохо сказать. Степень свободы может быть разной, но полной независимости быть не может.

Следовательно (следите за руками!), свобода и независимость СМИ — миф, и нечего о ней говорить. Во всех странах СМИ используются для пропаганды и отстаивания чьих-то интересов. Вон в Америке всякие телеканалы тоже почти открыто поддерживают определённых политиков, а вовсе не какую-то там высшую правду. В этом смысле у нас всё ничуть не хуже, чем на Западе, а может и лучше.

Как-то так любят порассуждать пропагандисты, чтобы затуманить людям голову. Пипл это хавает и начинает с умным видом рассуждать о том, что, действительно, верить в свободные и объективные СМИ очень наивно и все говорят то, что им выгодно.

Если вы невнимательно следили за руками, то я вам помогу. Напёрсточничество происходит в тот момент, когда вместо свободы СМИ начинают говорить о свободных СМИ.

Но свобода СМИ — это не когда есть некие мифические отдельно взятые «свободные» и «независимые» СМИ. Свобода и независимость СМИ — это когда есть множество зависимых СМИ, но при этом они все зависят от разных людей. Независимость СМИ проявляется не в том, что можно посмотреть какую-то одну передачу и получить на блюдечке честную и объективную картину мира — разумеется, нет, — а в том, чтобы иметь возможность сопоставлять сказанное в разных местах и делать выводы самостоятельно.

Поэтому в интересах общества — иметь максимум разных СМИ, которые никем не контролируются централизованно. Ясно, что каждое из них в отдельности кем-то как-то контролируется. Одно зависит от власти, другое — от одной оппозиции, третье — от другой оппозиции, четвёртое — тупо чернуху гонит на пофиг (такое тоже должно быть) и так далее. И да, пусть там будет война компроматов — в этом нет никакой беды.

Но ведь так получается, что вообще все СМИ будут врать, а что ж в этом хорошего для общества? Какая же сила заставит СМИ хотя бы стремиться к объективности? Как в такой ситуации, когда нет вообще никакого контроля, человеку разобраться, кому вообще верить можно, а кому — нет?

А для этого существует такая вещь как репутация. Её телеканалы, радиостанции, газеты и сайты зарабатывают годами. Кто-то ей дорожит, а кто-то — нет. Но она существует не в виде законов и комиссий, а только в головах зрителей и читателей.

Мой дед в 1960 году ездил в Великобританию в составе одной из первых туристических групп. По тем временам весьма экзотическая поездка для советского инженера. Когда он ещё был жив, он рассказывал о поездке и даже показывал вот эту валлийскую газету с его фотографией и упоминанием в статье:

Но кое-чего он не показывал, а мне не приходило в голову спросить. Среди его бумаг нашлась настоящая схема лондонского метро! И билетик:

Как же круто, что он догадался её привезти и сохранить! На схеме даже есть подпись гениального Бека в левом нижнем углу:

Хорошо, что дед был в Великобритании среди первых туристов и оказался в Лондоне именно в 1960-м. Ведь уже в 1961-м схему заменили на отвратительную версию Хатчинсона, которая прожила около трёх лет. Потом Лондон снова вернулся в более-менее бековскому дизайну, но такой красивой схема уже не была.

Ну просто офигеть. Могло ли мне так повезти?

Теперь, когда мы разобрались со стабильностью и политической конкуренцией, рассмотрим ещё одну важную тему — тему коррупции.

Есть мнение, что коррумпированная власть — всего лишь отражение общества. Борьба с коррупцией во власти идёт много лет, но ни к чему не приводит. И любой новый политик, если придёт ко власти с идеей борьбы с коррупцией, также ничего не добьётся, потому что такой уж у нас менталитет — все берут взятки.

Это очень наивная точка зрения, свидетельствующая о глубоком непонимании устройства российской власти. Те, кто так говорят, просто не осознают, что коррупция в России — это не «тяжёлая проблема, с которой безуспешно борется власть», а просто основа существующей политической системы. Власть не может бороться с коррупцией — она существует благодаря коррупции. Это называется «вертикаль».

Допустим, президенту нужно назначить нового губернатора в Мухосранской области. Есть два варианта: назначить порядочного и образованного Иванова или полубандита Петрова. Кого выберет президент?

Казалось бы, очевидно, надо назначать Иванова. Но тут проблема: честный Иванов не пойдёт разгонять марш несогласных, мочить независимую прессу и фальсифицировать результаты выборов в пользу Единой России, и на него нечем будет надавить. Да ещё и народ его поддержит, ведь при нём дела в регионе, глядишь, получше пойдут. То есть Иванов — серьёзная проблема для пожизненной президентской власти.

Взглянем на альтернативу — Петрова. Тут всё намного удачнее. Над Петровым висит угроза уголовного дела и народ его не любит. В итоге Петров, ввиду полной зависимости от президента, будет делать всё, что тот скажет. Если Петров только попробует огранизовать честные выборы, его тут же посадят за все его прегрешения, хорошо известные президенту. И общество не выйдет в его защиту.

Ровно с этой логикой делаются назначения на значимые посты. Бороться с коррупцией для власти означает пилить сук, на котором она сидит. Именно поэтому, а вовсе не потому что общество плохое, у власти оказываются жулики и воры — честному человеку там просто делать нечего, система его быстро выплюнет совершенно автоматически.

Что же делать, чтобы победить коррупцию? Нужно пустить ко власти тех, кто предлагает другие принципы подбора людей. Вместо личной преданности и «вертикальной» зависимости — профессионализм, выборность и прозрачность в принятии всех решений.

Останется ли коррупция после этого? Безусловно, в каком-то объёме останется. Как и в любой нормальной стране, иногда найдётся какой-нибудь чиновник, который не сможет устоять перед чемоданом денег. Но журналисту, который напишет об этом, не нужно будет опасаться за свою жизнь, а самому чиновнику не придётся мечтать о звании Героя России и новом высоком посте.