Прокрастинация — состояние, с которым не нужно бороться. Используйте его, чтобы делать больше.

Предположим, вам лень писать понимание задачи большого проекта и хочется переключиться на что-то, что делать легко и приятно, например, почитать твиттер.

Чтобы желание переключиться не мешало делу, нужно иметь план прокрастинации: заранее заготовленный список мелких и ненапряжных дел, которые в конечном итоге сложатся в одно большое дело.

Мне ни разу в жизни не удавалось сесть и сделать рассказ о какой-нибудь поездке целиком. Это долгий процесс: нужно отобрать фотки, обработать их, экспортировать, прогнать через подписывающий скрипт, создать страницу, написать текст, переписать текст, а потом добавить ещё каких-нибудь фоток, а потом снова переписать текст, потом залить на сайт, написать пост и твитнуть. Тем не менее, рассказы выходят, потому что в плане прокрастинации есть дела вроде «Поотбирать фотки из Валенсии» или «Пописать рассказ про Таррагону».

Наперекор принципу «сделать», задачи из плана прокрастинации формулируются в несовершенном виде: пописать, почитать, поразгребать, посмотреть, подумать. Никакого давления: достаточно поделать хоть что-нибудь по теме, чтобы можно было с чистой совестью поставить галочку. Таким образом, когда вам хочется уйти от сложной задачи, вам всегда будет, куда уйти вместо твиттера.

Если же за какую-то задачу вам лень браться уже третий раз, перестаньте откладывать её. Переформулируйте в несовершенном виде и перенесите в план прокрастинации — дело сразу пойдёт.

Кайф в том, что постепенно любое дело достигает той степени прожарки, что до результата остаётся совсем немного. Тогда задача, уже в совершенном виде, ставится в нормальный план. Например: «Опубликовать наносхему метро».

Разумеется, я не называю план прокрастинации «планом прокрастинации». Это ж дебильное слово, об которое язык сломаешь. Просто есть список дел, которые делаешь, когда работать влом.

В древности ошибки в веб-формах выводили только после отправки на сервер. Человек всё заполнял, нажимал «Отправить», а потом попадал на страницу с ошибкой.

Современную форму скрипт проверяет по ходу заполнения. Но это не повод орать на пользователя до того, как он хоть что-то ввёл:

Это дебилизм в «Альфа-клике». Когда пытаешься перевести деньги, в поле изначально указана сумма ноль. Как только переходишь в него курсором, сразу получаешь щелбан. Мало того, что сообщение показывается преждевременно, так оно ещё и лишено смысла (достаточно было просто заблокировать кнопку «Перевести» при нулевой сумме). Ну, тут вся форма сделана руками из жопы, трудно найти хотя бы один нормальный элемент.

У некоторых разработчиков хватает терпения лишь на то, чтобы переждать момент фокусировки. Но уже после ввода первого символа они срываются:

Это «Телеграм». Он зачем-то говорит мне красными буквами, что в имени пользователя должно быть хотя бы пять символов, но я ж просто ещё не дописал, тупица! Инфостиль равен нулю: надо было написать «5+ characters (a-z, 0-9, _)» в самом начале, а уже потом всю фигню свою длинную ставить.

Правильно говорить об ошибке тогда, когда я закончил ввод и вышел из поля.

Но и тут всё не так просто. Почти все веб-разработчики не понимают, что незаполненное поле, даже если оно вдруг обязательное — это не ошибка. Регулярно попадаются формы, в которых нельзя спокойно таб нажать пару раз:

Не помню, откуда это. По полям прогулялся — всю форму залило кровью. Куда это годится? Я имею право ткнуть в поле, а потом ткнуть в другое поле, а потом опять в первое без осуждения со стороны машины.

Ошибкой незаполненное обязательное поле становится только тогда, когда я попытался отправить такую форму.

Итак:

• об ошибках говорим при выходе из полей,
• о незаполненных обязательных полях говорим при попытке отправки.

Как формулировать ошибки, где выводить и как избегать вообще их появления — отдельный большой разговор.

После заметки о сбитой велокореянке получил немало говна в свой адрес. Меня не расстраивает, когда кто-то называет меня мудаком — я 13 лет блог веду, привык. Но тут не просто «в интернете кто-то неправ», тут дело серьёзное. Проблема не в том, что меня назвали мудаком, а в том, что у людей перевёрнуты представления о добре и зле. Это опасно, и это меня расстраивает.

Вообще, у истории много аспектов: разница между виной и ответственностью, способы выбора справедливого наказания виновных, верность выводов кореянки о России, возможные способы снижения аварийности на дорогах. Но больше всего людей задело, насколько я вижу, именно то, что я не стал подпевать массовому осуждению водителя и массовому согласию с недовольством кореянки. То есть людей эмоционально задел моральный аспект истории: я, по их мнению, неправильно разделил участников на «хороших» и «плохих».

К сожалению, многие привыкли судить о морали эмоционально («попробовали бы вы это сказать маме сбитого школьника»). Но мораль полностью поддаётся проверке логикой — иначе она была бы необъективной, и мы бы спорили о вкусах. А вот полагаться в таких важных суждениях на эмоции — как раз аморально, потому что из-за вашей ошибки могут пострадать люди. Я знаю, что трудно поверить, что вы, весь такой искренний и эмоциональный, добрейшей души человек, можете быть причиной страданий других людей только из-за того, что не владеете логикой, но, к сожалению, это правда.

Давайте спокойно разберёмся.

«Она права, а он неправ, потому что правила дорожного движения»

Одно из самых частых возражений состояло в том, что «вообще-то» право ездить по дороге на велосипеде закреплено в правилах дорожного движения, как и обязанность водителей соблюдать осторожность, так что кореянка полностью права в своём гневе, а я совершенно неправ, когда называю её безответственной.

Какое это имеет отношение к морали? Да, водитель нарушил правила, а кореянка не нарушила. Но в соответствии с правилами водителя оштрафовали. А кореянку, наоборот, никто не оштрафовал, ведь она ехала по правилам! Так что с точки зрения правил дорожного движения всё прошло гладко, ровно как задумано. Почему же вы недовольны? Да потому, что вы и сами в глубине души понимаете, что дело не в правилах.

Правила кто-то написал, и если мы не сможем разобраться в произошедшем, не ссылаясь на них, то как мы поймём, нет ли ошибки в самих правилах? Может быть, их как раз нужно поменять? Даже если правила «официальные», «закреплены юридически», «приняты большинством», «записаны на скрижалях» и «действуют испокон веков», всё равно в них может быть ошибка, и наша задача — научиться находить такие ошибки.

Мнение, что писаные правила могут быть источником несомненного знания о морали — не просто заблуждение, а причина гибели сотен миллионов людей в истории человечества. Злодеи всегда ссылаются на правила, чтобы обосновать злодеяние — на правила, законы, священные тексты. Кстати, эти правила ровно для этого и существуют: они всегда содержат противоречия, чтобы злодеи могли делать из них произвольные выводы.

Если ваш источник представлений о том, что такое хорошо — правила, то задайте себе вопрос: что вы будете думать, если завтра примут поправку в правила, по которой велосипедистам запрещено выезжать на трассу? Изменится ли ваше мнение о кореянке, о водителе и обо мне на противоположное? Если да, то с вами невозможно вести дискуссию: вы несамостоятельны, ваше «мнение» за вас пишут другие. Ещё раз: это не игрушка; ваши братья по разуму убивают неверных, потому что перед ними текст, в котором сказано, что так правильно делать.

Если же изменение правил не изменит вашего мнения, значит и для вас есть что-то более важное и первичное, чем правила! (Прямо как у меня.) Но вы недобросовестно ведёте спор: вы ссылаетесь на закон, лишь пока он на вашей стороне.

Итак, правила дорожного движения не могут влиять на решение о том, кто прав, а кто нет.

«Она права, а он неправ, потому что он водитель»

Есть такие, кто во всём винит водителей. Они считают, что правила недостаточно суровы, надо их ужесточать. Они хором произносят мантру: «автомобиль — средство повышенной опасности». Вам привет от тех ребят, кто считает, что во всём виноваты евреи — тоже надёжный способ найти виноватого, не задумываясь. Когда сами сядете за руль, во всём начнёте винить пешеходов и велосипедистов. Ведь если привычки думать нет, а привычка искать простые решения есть, правило для самооправдания быстро найдётся.

В жизни всё сложнее, и ситуации бывают разные.

Представим такую. Тихий район города, маленькая улочка, по которой проезжает несколько машин в час. На дворе 1 сентября, а у дороги расположена школа, рядом с которой бегает много детей. По дороге на скорости 59 км/ч проносится автомобиль и сбивает первоклассника, выбежавшего на дорогу во время игры. Чей поступок более предосудителен — водителя, ехавшего строго по правилам, или школьника, выбежавшего на дорогу в неположенном месте? Любой нормальный человек скажет, что несмотря на правила, водитель неправ: он должен был принять во внимание обстоятельства, ехать медленнее и внимательнее.

А вот ещё ситуация: пьяный мужчина на спор с собутыльником выбегает на оживлённую загородную трассу в зоне действия знака «70». Его на скорости 115 км/ч сбивает мерседес. Водитель мерседеса попадает в тюрьму. Если вы правоверный член секты Свидетелей Средства Повышенной Опасности, то вы будете торжествовать. Но реальность ситуации в том, что водитель — жертва обстоятельств. Причём его жизнь разрушил не столько мудила-алкаш, сколько вы — тем, что поддерживаете закон, по которому он попал в тюрьму. Я, кстати, забыл рассказать, что во время сбивания алкаша нашего водителя по встречке обгонял БМВ на скорости 132.

Ужесточение наказания не решит проблемы велосипедистов на трассах в Мурманской области. Допустим, водителей за сбивание велосипедистов будут сажать на кол. Но если велосипедисты на той трассе по-прежнему будут появляться крайне редко, безопаснее для них трасса не станет. Все водители продолжат на трассе ездить как и ездили раньше, но раз в сто лет одного будут сажать на кол, потому что ему под машину попадётся велосипедист. Если вы поддерживаете посадку на кол, то вы со своими моральными убеждениями: а) не спасаете ни одного велосипедиста; б) лишаете жизни случайных людей, сажая их на кол.

Если, как пишут, «там все водят как мудаки», то наказание одного бедолаги, который кого-то сбил, не может быть хорошим решением: опасно водят все, а наказание понесёт один. А если вы серьёзно поддерживаете это, мол, «чтобы другим неповадно было», то вы — олицетворение зла. Вы намекаете на мою недостаточную моральную чистоту, а сами поддержали бы децимацию, потому что как-то же надо.

Итак, тот факт, что человек — водитель, тоже не может влиять на решение о том, прав он или нет.

Домашнее задание

Так как же научиться анализировать ситуации и определять, кто прав, а кто нет, если нельзя подсматривать ни в какие священные тексты и делить людей на категории априори правых и неправых? Это, на мой взгляд, самый важный вопрос философии, над которым каждый должен задумываться самостоятельно.

Считайте, что вы пришли на философский кружок. Попробуйте ещё раз обдумать ситуацию с кореянкой — на этот раз, по-настоящему, самостоятельно. И если вы всё равно придёте к тому, что я неправ, то мне было бы очень интересно узнать, как вы рассуждали. Пишите.

Лоханулся тут в переговорах. Из слов оппонента вроде бы следовала некая странность, и я такой: «Правильно ли я понимаю, что вы хотите [странность]?» Потом с Артёмом Горбуновым разговаривали — аж стыдно было пересказывать. Уже сам понимал, что фигню сделал, просто исходя из результатов. Но надо было посоветоваться, как быть дальше.

Чтобы больше так не лажать, фиксирую полученное знание: «Правильно ли я понимаю» — тупой вопрос, на который никто не захочет отвечать.

— Не знаю... Что-то тут не хватает красненького...
— Правильно ли я понимаю, что вы отказываетесь принять макет?

Да понимай как хочешь. Чувствуется давление, причём нелепое. Не то, что сложный вопрос задал, над которым нужно подумать, а просто создал неловкую ситуацию, из которой хочется срочно выпутаться. К решению это не ведёт, но создаёт напряжённость.

Можно подумать, что это такое приглашение сказать «нет». Но на самом деле ты тут сам говоришь «нет» за оппонента, в робкой надежде, что он скажет «ну что вы, вы меня не так поняли!». Однако поскольку ты создал эту дурацкую ситуацию, не остаётся шансов, что оппонент так скажет — даже если в душе он поймёт, что неправ, теперь он не захочет оказаться тем, кого развели.

Не надо так.

Трудно пройти мимо истории о сбитой велокореянке.

В ноябре под Мурманском сбили корейскую велосипедистку Юджин Джонг. Она отправилась в свое путешествие 3 года назад в США, проехала Африку и Европу, всего почти 50 стран. В этому году очень хотела побывать на русском Крайнем Севере, посмотреть на северное сияние, писала, что мечтает о Мурманске. И вот под этим самым городом девушку сбивает Газель.

На первом абзаце ещё сочувствуешь ей и переживаешь за то, какая у нас жопа на дорогах. Но по мере чтения уровень сочувствия уменьшается:

Парень, который помогал мне, сказал: «Я буду собирать подписи за запрет на катание на велосипедах зимой и сделаю сайт с большой красной надписью „Не садитесь на велосипед зимой!“». У меня не было слов. Попыталась успокоиться и сказала: «Я попала в аварию не из-за погоды, а из-за того, что водитель был неосторожен. Тебе нужно не за это подписи собирать, а за ужесточение ПДД и сделать сайт с надписью „Водители, будьте осторожны!“».

Давайте разберёмся, чего хочет эта девушка, Юджин. Она поехала кататься на велосипеде там, где отродясь никто на нём не катался. Соответственно, ни один водитель не ожидает велосипедиста на трассе. Она могла бы позаботиться о своей безопасности лучше: фонарь какой-нибудь повесить. Но вместо этого она считает, что все водители в России должны изменить стиль вождения. Она хочет ужесточить ПДД всем нам, чтобы ей можно было продолжать не думать о своих действиях. Не много ли чести?

Конечно, то, что с ней произошло — очень фигово, никому не пожелаешь. Но если она отрицает собственную ответственность за произошедшее, значит она просто неадекватна. Если человек делает глупость, получает от жизни по башке, и вместо изменения собственного поведения винит жизнь, то шансы на повторение неприятностей повышаются.

Представим, что сноубордистка решит съехать с не подготовленной для этого горы и сломает ноги об дерево. А после этого у неё «не будет слов», когда начальник местного лесхоза скажет «Куда ж ты попёрлась, дура». И вдобавок она обвинит его самого в том, что он не спилил деревья на склоне. Что вы скажете о ней?

Например, одну девушку ночью изнасиловали на улице. И вдруг все начали обвинять её: «Почему ты шла по улице ночью? Почему на тебе была мини-юбка? Зачем накрасилась?». Люди обвиняли не насильника, а жертву.

Это вот вообще жесть. Водитель, сбивший Юджин — не насильник. Он не сбивал её специально. Он сам — жертва в этой ситуации. То, что он не попытался помочь, конечно, характеризует его как мудака, но это не имеет отношения к делу. Он ехал как ездил всю жизнь, а тут вдруг такая подстава на дороге, из-за которой он мог бы в тюрьме оказаться. Нифига себе, сравнение с насильником.

Но даже сам пример про насильника иллюстрирует проблему в мышлении. Вот пошла накрашенная девушка в мини-юбке ночью гулять, и её изнасиловали. Виновата ли она? Да какая разница! Понятие «вины» бесполезно при анализе ситуации (любой), если есть задача сделать выводы и минимизировать вероятность её повторения.

Каждый человек совершает выбор, желая оказаться в лучшем положении в будущем. Девушки знают о том, что существуют насильники. Если гулять ночью, вероятность быть изнасилованной повышается (абстрактная «вина» на неё не влияет). Поэтому перед девушкой выбор: гулять по ночам и уверять всех, что она не виновата, или гулять днём. Разумеется, выбор делает она сама исходя из её шкалы ценностей: возможно, ночные прогулки для неё настолько ценны, что они стоят риска изнасилования. Решение она принимает сама и ответственность (а не «вина») за результат — только на ней (насильник здесь вообще никакой роли не играет, а моральная его оценка от этого не зависит: он не становится «меньше виноват» из-за этого, это две раздельные истории). Разумеется, она может при этом подумать и том, как снизить вероятность изнасилования.

Чем лучше понимаешь, что никто во вселенной ничего тебе не должен и вся ответственность за происходящее с тобой только на тебе (даже если «виноват» кто-то другой) — тем лучше живёшь.

А Юджин пускай поправляется.

Пока среди практических заданий нашего интерфейсного курса была авиабилетная форма, эту ошибку допускали многие:

Дизайнеры подчёркивают параллельность «откуда — куда» и дат вылета «туда» и «обратно» выравниванием двух полей и двух календарей друг по другу.

Проблема в том, что параллельности нет: к перелёту «туда» в равной степени относятся оба верхних поля (иначе пришлось бы лететь в никуда). Из-за такого выравнивания возникают ложные логические связи. Кажется, что если тебе только в одну сторону, то достаточно заполнить только левое поле. Или, наоборот, если ты заполнил оба поля сверху, то нужно обязательно выбрать обе даты. Или, может, что ты должен выбрать даты вылета и прилёта.

Ложные связи нужно разрывать, даже если вы только что прочитали что-нибудь про модульные сетки.

См. также:

• Выравнивание и ложные связи,
• Теория близости,
• Совет о чередовании ритма на соседних этажах,
• Курс «Пользовательский интерфейс и представление информации»
  (пройдёт 7—11 февраля в Москве, открыта запись)

Продолжаю пересказ книги «Человек, экономика и государство» Марри Ротбарда (Man, Economy and State; Murray Rothbard). В предыдущих сериях:

• действие и закон добавленной пользы,
• закон убывающей доходности, ценность факторов, труд и отдых,
• капитал,
• насилие и добровольный обмен,
• условия обмена и цена,
• предложение, спрос, равновесная цена,
• эластичность спроса, спекуляции.

Продолжаем разбирать вторую главу, «Прямой обмен». Сегодняшняя серия посвящена понятию «спрос на владение».

Общий спрос на владение:

• При каждой цене продавцы будут готовы продать x единиц блага, а y единиц оставить себе. Например, при цене 86 бочек рыбы за лошадь, найдётся три продавца, готовых продать лошадь (или один продавец с тремя лошадьми — не имеет значения), а ещё пять лошадей их владельцы не захотят продавать. Причин может быть три: прямое использование лошадей; желание обменять их на что-то другое (не рыбу); ожидание более высокой цены.
• Количество единиц блага, которые владельцы не готовы продать при некоторой цене, называется спросом на сохранение. Это не тот спрос, который связан с обменом, а спрос на то, чтобы иметь запасы. С другой стороны обменный спрос — это фактически тоже спрос на владение, хоть и нереализованный.
• Поэтому общим спросом на владение (общим спросом) назовём сумму обменного спроса и спроса на сохранение.
• При высокой цене общий спрос низкий. Например, при цене 82 найдётся 9 покупателей, готовых купить лошадь, и 7 владельцев лошадей, не готовых продать. Значит общий спрос при 82 — это 9 + 7 = 16 лошадей. С другой стороны, при цене 97 все владельцы лошадей захотят своих лошадей продать, спроса на сохранение не будет. Купить же за столько будут готовы лишь двое. Значит общий спрос при 97 — это 0 + 2 = 2 лошади.

Запасы и равновесная цена:

• При равновесной цене общий спрос равен общему количеству запасов блага. Например, при цене 89 общий спрос равен 8, и столько всего лошадей и есть. Стало быть, равновесная цена не только уравновешивает на рынке предложение со спросом, но и количество запасов некоего блага с желанием людей — покупателей и продавцов — ими владеть (то есть общим спросом).
• Рынок всегда стремится установить цену такой, чтобы установился баланс между запасами и общим спросом. Предположим, цена выше равновесной — 92. Общее количество лошадей, то есть запасы — 8. А общий спрос при этом всего 4. Значит существуют 4 лошади, которыми владеет кто-то, кто предпочёл бы ими не владеть. Значит эти люди захотят снизить цену, чтобы избавиться от нежеланных запасов, и цена будет снижаться до тех пор, пока дисбаланс не будет устранён. Аналогично, если цена ниже равновесной, значит общий спрос больше запасов. Тогда те, кто хочет иметь лошадь, но у кого её пока нет, будут повышать цену.
• При равновесной цене наиболее сильные покупатели покупают у наиболее сильных продавцов. Можно сказать, что результатом свободного обмена на рынке становится то, что запасы оказываются в руках у наиболее сильных владельцев. То есть у тех, в шкале ценностей которых лошадь выше, чем 89 бочек рыбы (равновесная цена).
• Анализ соотношения общего спроса и запасов родственен анализу предложения и спроса. Но при анализе общего спроса и запасов нет разницы между покупателем и продавцом, не учитываются сами акты обмена. Благодаря этому, мы лучше видим тот факт, что цена определяется только пользой, то есть шкалами ценностей отдельных участников рынка. Даже если для отдельных участников рынка ценность некоего блага может чисто обменной, исходным источником ценности любого блага является польза от его использования.

Закрытие и возобновление рынка, непрерывный рынок, изменение цены:

• Когда все участники рынка обменялись благами, все блага перешли в руки к наиболее сильным владельцам, и установилась равновесная цена, рынок соответствующих благ закрывается: нет причин для дальнейших обменов.
• Для того, чтобы рынок возобновился, необходимо, чтобы шкалы ценностей хотя бы у двух людей изменились так, чтобы блага в них оказались в противоположных отношениях, кривые предложения и спроса стали другими и возникло основание для обмена.
• Если рынок ещё не достигает равновесной цены к тому времени, как меняются кривые предложения и спроса, то он начинает стремиться к новой равновесной цене и становится непрерывным.
• Когда запасы неизменны, изменения кривых предложения и спроса могут быть связаны только с изменениями общего спроса на владение, который, в свою очередь, связан с представлениями участников рынка о пользе блага (то есть, в конечном счёте, с их шкалой ценностей).
• Для благ, которые невозможно произвести (например, картин умершего художника), анализ предложения и спроса на этом заканчивается.
• Для большинства благ, однако, существует проблема производства: вопрос о том, сколько блага нужно производить в единицу времени.
• Если при производстве новых единиц блага общий спрос на владение им остаётся прежним, цена падает. Владельцы новых единиц блага, как мы уже выяснили, будут снижать цену, чтобы избавиться от ненужного им блага. Разумеется, не факт, что общий спрос не изменится, просто мы сейчас рассматриваем разные эффекты изолированно. Если запасы блага снижаются из-за их расхода (скажем, лошадь умирает, а новой не появляется), то цена, наоборот, растёт.
• Когда мы говорим о росте спроса, мы говорим о подъёме кривой спроса, то есть ситуации, когда при каждой цене количество желающих купить становится выше. Рост спроса всегда ведёт к росту цены. Если же количество приобретаемых благ растёт в ответ на падение цены, вызванной увеличением предложения, то это нельзя назвать ростом спроса, это лишь смещение по той же самой кривой спроса.

Специализация и производство:

• За исключением отдельных благ, данных природой, блага необходимо производить. Размер запасов зависит от темпов производства.
• Один и тот же человек может быть и покупателем, и продавцом существующих запасов в разное время, однако при производстве возникает специализация.
• Особенность производителей в том, что прямая польза производимых ими благ для них самих практически равна нулю. Сколько нефти может использовать нефтедобытчик? Сколько автомобилей может понадобиться семье Генри Форда? Единственная причина производителю сохранять, а не обменивать произведённое — ожидания более высокой цены в будущем.
• Рынок производимых благ непрырывен.
• Сущность специализированного производства — в ожидании производителями некоторого состояния рынка в будущем. Чтобы решить, производить ли некоторое количество запасов, производитель должен использовать свою оценку того, по какой цене он сможет продать их в будущем. Будущий спрос никогда нельзя предсказать точно, поэтому производство — всегда предпринимательство.

В следующей серии — виды обменных благ, имущественное право, кредит.

Предлагаю вашему вниманию свой перевод (не дословный) статьи Стефана Молинье «Иллюзия государственной защиты» (Fantasy of Government Protection). На мой взгляд, развенчание мифа о государстве как механизме защиты людей — важный шаг к личной свободе, поэтому я хотел бы попросить всех вас поделиться этим со знакомыми.

Недавно обедал с коллегой, бывшим военным, и разговор зашёл о политике [...] Он сказал, что уважает Пола Мартина, бывшего премьер-министра Канады, за то что тот продвинулся в борьбе с дефицитом бюджета в 90-е: «Мне полегчало, ведь наши учения тогда дни были посвящены сдерживанию гражданского протеста».

Я удивился, несмотря на то, что двадцать лет изучал государство как явление. Я спросил, что он имел в виду. Он сказал, что правительство готовилось к протестам: «Власть была уверена, что деньги кончатся, и хотела, чтобы мы были готовы к возмущениям».

Меня это впечатлило и открыло мне глаза. Канадское правительство пыталось разделаться с долгами, но одновременно готовило солдат стрелять в канадцев, на случай, если не выйдет. Или если выйдет, но канадцам не понравится результат. Например, если придётся отказаться от социальных пособий или пенсий [...]

Это, конечно, было вполне ожидаемо. Государства защищают собственные интересы, а не интересы граждан. Но любопытно, что несмотря на все свидетельства 20 века, люди всё ещё верят, что государства существуют для их защиты. [...] Давайте взглянем на исторические примеры. [...]

Главная опасность для граждан — это война. Войну всегда начинают представители государства. Но они говорят, что защищают граждан от агрессии других государств. То есть другие государства плохие, и поэтому война неизбежна. А наше собственное государство должно нас частично поработить, чтобы защитить от неизбежных войн.

Тогда с повышением безопасности определённой страны, её армия должна пропорционально сокращаться. Например, после развала Советского Союза, военные бюджеты США и НАТО должны были радикально уменьшиться. Более того, страна вроде Швейцарии, находящаяся посреди Европы, должна тратить на армию намного больше в пересчёте на жителя, чем Америка, окружённая океанами по бокам и дружественными соседями с юга и севера. [...]

Каких правителей, на ваш взгляд, люди боятся больше всего? Собственных или другого государства? [...] Давайте спросим американца: «Вы больше боитесь иностранного вторжения или того факта, что если вы не отдадите половину своих доходов в виде налога, ваше правительство посадит вас в тюрьму?». [...]

Предлагаю также сравнить гражданские свободы до и после проявления внешней угрозы. Ведь если доктор говорит, что лечит вас, чтобы вам стало лучше, можно проверить это так же задавшись вопросом: стало ли вам после лечения лучше или хуже. И если обнаружится, что после каждого «лечения» ваше здоровье ухудшается (а доходы доктора возрастают), то скептицизм в отношении его заявления об опыте и благих намерениях вполне правомерен. Государства, говорящие о защите свободы граждан, в результате такой защиты не должны лишать свободы. Тем не менее, ни одна война в истории не привела к увеличению свобод. Не было даже случая, чтобы они остались на прежнем уровне. Всегда, когда заявления о государственной добродетели можно проверить эмпирически, они оказываются ложными.

Правда в том, что угрозу для нашей жизни и собственности представляют не иностранные государства, а наше собственное. Государство, которое говорит, что оно необходимо хотя бы для защиты от врагов, похоже на мафиози, который требует отдавать ему половину доходов, чтобы он защищал от другого мафиози. Могу ли я купить пистолет и испытать судьбу самостоятельно? Могу ли я нанять частных охранников для защиты своей собственности? Нет, конечно. Так кто пугает нас больше: местная банда головорезов или какая-то парагвайская, которую мы никогда не видели, но про которую местная говорит, что она хочет нас захватить? [...]

Даже самое поверхностное изучения истории говорит, что нет никакой корреляции между безопасностью страны и её военными расходами. А значит и причинно-следственной связи нет. Стало быть, армии нужны не для защиты граждан от внешних врагов, а для чего-то ещё.

А как быть с мусульманской угрозой? Это тоже интересно. Если наши государства существуют для защиты нас от других государств, они не должны продавать им оружие, так? Если полицейский говорит, что его задача — защищать нас от преступников, то ему стоит воздержаться от их вооружения, так? Врач не может сначала заражать людей, а потом говорить, что вполне справедливо зарабатывает на их лечении. Наши лидеры не могут за наш счёт вооружать другие государства, одновременно заявляя, что они отбирают у нас деньги, потому что другие государства опасны. Так что если американское правительство отдало наши налоговые деньги или созданное на них оружие, скажем, Ираку или Саудовской Аравии, то оно не может требовать от нас ещё денег, говоря, что нам угрожает любая из этих стран. [...]

На это обычно возражают тем, что только некоторые другие государства представляют опасность. То есть наши лидеры знают, насколько опасны какие государства, и насколько они будут опасны в будущем, и вооружают только хороших. Но в реальности они постоянно вооружают именно тех, кого потом объявляют врагами. [...]

Есть ещё один аргумент, который нужно рассмотреть, если мы говорим о защите государством своих граждан: ценят ли правители безопасность своих граждан больше, чем эти граждане ценят собственную безопасность.

Никто из нас не хочет умереть или оказаться рабом. Мы примем любые необходимые меры для защиты своей жизни и собственности. Если кто-то требует, чтобы мы делегировали ему эту ответственность, то это было бы рационально с нашей стороны только если он печётся о нашей жизни и собственности больше нас самих.

Если лидеру нашей страны наша жизнь дороже, чем нам; дорога так, как многим родителям дорога жизнь их детей, то, очевидно, он будет первым, кто пожертвует собственной жизнью ради нас во время войны, как родитель сделал бы для ребёнка. В политике и на войне так не бывает, лидеры никогда не умирают первыми на поле боя.

Если лидера беспокоит наша безопасность больше нас самих, вряд ли личная угроза заставила бы его отказаться от ведения войны. [...] С момента обретения государствами ядерного оружия, ни одна ядерная держава не объявляла войны другой. Что изменилось? Количество потенциальных смертей? Нет, конечно: в Первую и Вторую мировую войну были убиты десятки миллионов. [...] Единственное существенное отличие между традиционным оружием и ядерным оружием состоит в том, что ядерное оружие представляет угрозу для политических лидеров. Они, их семьи и друзья могут быть убиты. Ядерное оружие — угроза для правящего класса. Конечно, это касается и другого оружия массового поражения, именно поэтому правители говорят о нём с таким ужасом.

Как только собственная жизнь и интересы лидера оказываются под угрозой в случае войны, он чудесным образом решает воздержаться от её объявления. [...]

Итак, идея, что государства существуют для защиты граждан — полный бред, и пока мы верим в это, мы в опасности. Государства используют любое оправдание для применения силы к нам, и «национальная безопасность» — одно из самых опасных. [...] Пока мы жертвуем свободой ради безопасности, государства будут продолжать создавать для нас угрозы, чтобы сильнее поработить нас, «защищая» от насилия, которое сами же и порождают.

Ранее: первая, вторая и третья серия. Сегодняшняя серия — заключительная.

Мой первый шаг за печеньем Эйнем:

1900-е

Конечно, крем-сода:

1926

Исключительно из натурального сока:

1928

Витамины помогают стать здоровым, сильным, выносливым:

1950

Можно купить в магазинах Потребкооперации:

1954

Соус Майонез — Главмаргарин:

1938

Ещё Майонез — Главмаргарин. Лучшая готовая приправа:

1952

Росглавпиво:

1940

Росглаввино:

1952

Главликёрводка:

1938

Горячие московские котлеты с булочкой — Главмясо:

1937

Главконсерв:

1952

Главхладопром. Покупайте лёд:

1950

Это не то же самое, что Главхолод. Свежезамороженные плоды и ягоды:

1954

Главрыбсбыт:

1952

Главшвейсбыт. Чулки капрон. Красивы, прочны, гигиеничны:

1952

Это всё был глав. А вот Роскофецикорпродукт представляет десятилетняя бабуся:

1950

Как видим, и до появления Брендогенератора у людей мозги работали ого-го!

Социокнопки всегда делали уродскими. Использовать код, который выдают сами соцсети вообще невозможно: все кнопки выходят разной высоты, расстояния между ними получаются случайными, все они загружаются в пять перерисовываний и в случайном порядке. Социокнопки других ребят страдают фичеризмом (типа поддержки 100500 соцсетей и ста скинов) и плохо решают проблему глючной прорисовки.

Самыми близкими к приличию по поведению был вариант Артёма Сапегина, но внешний вид всё равно оставлял желать лучшего. Где-то год назад я пришёл к Артёму со своим макетом. Он его сверстал и прикрутил к своему скрипту в качестве одного из скинов. Потом ещё реализовал по моей просьбе небольшую задержку в отображении кнопок и плавное их появление. Это чтобы дать время счётчикам получить цифры. Если этой задержки не хватает, счётчики хотя бы потом появляются одновременно.

Такие кнопки я прикрутил у себя на сайте и в Эгее. С тех пор уже встречаю их в других местах в интернете — клёво. Но и это не было пределом мечтаний: хотелось большей красоты, фейда при расховере, полезной гибкости и ретины. Поэтому на основе работы Артёма я сделал —

Лайкли — социокнопки, которые меня, наконец-то, всем устраивают:

А именно:

• красивые;
• поддерживают Твиттер, Фейсбук, Гугль-плюс, ВК и Пинтерес;
• можно написать любой текст или не писать текст вовсе;
• два скина: для тёмного и светлого фона;
• три размера;
• всё под ретину;
• 18 кб, включая все иконки.

Поставьте все себе Лайкли, и на ваш сайт будет приятно посмотреть. Посоветуйте кнопки друзьям (можно залайкать саму страницу Лайкли!). Если вы перешли на своём сайте на Лайкли, кидайте ссылку на (ilyabirman@ilyabirman.ru). О глюках пишите туда же.