Когда бегаешь в Эпл-часах, они измеряют некий параметр VO₂ max, который характеризует твою кардиовыносливость. Я бегаю по чуть-чуть, и вот однажды прошлой весной этот VO₂ max у меня упал ниже среднего. Я расстроился и стал думать, как бы мне бегать получше, чтобы вырос обратно. Бегал-бегал, но всё лето он болтался вокруг того же значения, никак не становясь выше среднего.

И вот после очередной тренировки VO₂ max чуть-чуть упал, но Эпл показал, что он стал выше среднего! А благодаря теореме Коши, Вейерштрасса или кого-то из этих ребят мы понимаем, что если значение непрерывной функции было ниже некоторого значения, а потом упало, то оно ну никак не может стать выше этого значения. Я пошёл разбираться, что там произошло.

Оказалось, что с прошлой тренировки мне успело исполниться сорок лет, и я перешёл из категории 30—39 лет в категорию 40—49 лет, и среднее для меня резко уменьшилось — с 43 мл/кг/мин до 38 мл/кг/мин. То есть в логике Эпла между людьми 30 и 39 лет нет никакой разницы, но конкретно в день, когда тебе исполняется сорок, нормативы для тебя резко снижаются.

Делить людей на категории может быть необходимо, если у вас есть ограниченное количество различных предложений для них. Вы можете сделать только два правовых статуса, только три типа билетов, только пять размеров носков — вам приходится искусственно делить всех на категории, потому что писать каждому индивидуальные правила или делать индивидуальное предложение нерационально.

Но если вы работаете с большими данными, то нет причин искусственно снижать разрешение в тысячи раз. Вы можете показать каждому среднее именно для его возраста, или среди всех людей с разбросом 3 месяца вокруг него, или что угодно ещё. Это среднее будет не резко меняться в случайные моменты жизни раз в десять лет, а плавно падать естественным образом.

Выражение «демократический выбор» часто используют, подразумевая, что это справедливый и правильный с моральной точки зрения выбор. Это не так.

На самом деле это просто один из способов сделать выбор в ситуации, когда нужно сделать единый выбор на всех, интересы всех равнозначны, а учесть их в индивидуальном порядке невозможно. Чаще всего ситуация искусственно выдаётся за такую, и для демократического выбора нет оснований.

Рассмотрим крайнюю ситуацию. Два хулигана подходят к вам на улице. В ходе взаимоуважительного обсуждения принимается решение, что вы отдаёте им все свои деньги. Ну а что? Двое из трёх за, значит третий должен подчиниться. Никакого насилия, всё решено демократическим путём!

А вот другая ситуация. Компания друзей собирается встретиться в выходные. Часть людей за то, чтобы пойти в бар, часть — за выезд на природу. Вы хотели на природу, но большинство выступили за бар. В итоге вы идёте со всеми в бар.

Очевидно, что первый вариант аморален, а во втором всё в порядке. В чём же разница? А в том, что во второй истории никто за вас ничего никаким демократическим путём не решал. Вы сами решили пойти в бар, потому что хотели со всеми дружить. Могли бы остаться дома или поехать жарить шашлыки в одиночестве, и никто бы вас не остановил.

То есть нормальный, справедливый выбор с учётом мнения большинства, в отличие от демократического выбора, состоит в том, что меньшинство добровольно присоединяется к нему, потому что видит преимущества от объединения с большинством даже несмотря на разногласия. А вот демократический выбор этого требования не содержит. Демократический выбор — это насилие, ловко замаскированное под благородство.

Две ситуации, приведённые выше, очень похожи внешне, но с моральной точки зрения диаметрально противоположны. Будьте внимательны, когда вас пытаются запутать. Каждый раз, когда большинством решается что-то, что вам не нравится, стоит задаться вопросом: а вы вообще как в этой истории оказались? Зачем вам в этом участвовать? А если вас спросить забыли, то ничего морального в этом нет.

Кстати, все теоретики демократии прекрасно знают, что это хрень на палке. Почему бы не провести референдум по вопросу отмены налогообложения? Этот вопрос любой школьник задаёт на уроке обществознания, а у учителя всегда есть заготовленный ответ, суть которого сводится к тому, что «ну вы же сами понимаете, что действительно важные вопросы так не решаются».

В корпорациях есть такой формат — презентация руководству («бизнесу», «стейкхолдерам», это уж у кого как).

Вообще, презентовать работу руководству и коллегам — важнейшее умение, и мы даже этому учим на нашем с Мишей курсе. Но тут речь не о презентации как процессе, а о документе со слайдами. Исполнитель сделал какую-то содержательную работу, но вместо того, чтобы пойти и рассказать о ней, он сидит и оформляет это в красивую ПДФку с корпоративными атрибутами, вёрсточкой и всеми делами.

Часто так оформляется даже не какой-то законченный проект, а просто наброски идей, которые надо обсудить. Это всё называется «исследование концепций чего-нибудь там», приправляется разными картинками про рынок и конкурентов, и вообще всячески накачивается как значимый этап большого дела, хотя на самом деле исполнитель просто хочет высказать пару идей и понять, насколько они в тему.

К исполнителям вопросов нет — они делают так, как от них требуют или как заведено в компании.

Но я хочу обратиться к руководству. Возможно, вы — важные лица, сидящие в высоких кабинетах. Обычный сотрудник не осмелится показать вам просто черновик или вообще прийти обсуждать мысли без ПДФки, ведь выглядит, будто он не поработал. Возможно, вы так и не думаете, но ведь это важно ещё и до исполнителей донести! Они-то не хотят плохо выглядеть на фоне других.

Поэтому я рекомендую буквально запретить исполнителям оформлять работу для внутреннего обсуждения в презентацию со слайдами. Если для иллюстрации мысли нужны картинки, пусть показывают просто картинки прямо в Фигме или как быстрее.

А если же вы сами всерьёз хотите, чтобы вам всё показывали только в виде красиво свёрстанной презентации, то вдумайтесь, сколько времени исполнителей, за которое вы им вообще-то платите, тратится на эту чепуху. Они могли бы придумать пять вещей, но придумывают две только из-за того, что вам приятнее смотреть ПДФки!

Ну а если ваши исполнители прячутся за ПДФкой, потому что сами не могут нормально идею донести, то отправляйте их на наш курс.

В мире полиграфии кроме Корела есть ещё одна дикость — это так называемые «макеты в размер». Делаешь ты, например, макет листовки A4, соответственно, задаёшь размер холста 210×297. Рисуешь, сохраняешь, отдаёшь. Тебе говорят: «Пришлите макет в размер».

Дело в том, что у тебя размер, например, был указан в пикселях, а при сохранении в миллиметры они перевелись по неведомой формуле, и поэтому в файле где-то в метаданных указано, что он, допустим, 74,1×104,7 мм. И кому-то по необъяснимой причине до этого есть дело!

Я, честно говоря, даже не знаю, где печатники это смотрят, и почему им не наплевать, что там написано. Какая разница, что там за цифры? Макет векторный, пропорция правильная, чё вам ещё надо? О размере договаривались, когда вы счёт выставляли. Можно подумать, если я в файле пропишу 297×420 миллиметров, вы за те же деньги напечатаете мне на А3! Нет ведь.

Понятно, что если бы я делал в Иллюстраторе, я бы мог выбрать там миллиметры, но, например, в Фигме вообще такого нет. Так что мне теперь, использовать неудобный инструмент из позапрошлой жизни просто чтобы в метаданных вы увидели цифры, которые вы и так знаете?

Одна из вещей, которые взрывают мне мозг — это код региона на российских номерах.

На советских номерах были буквы: в Челябинске было ЧБ, потом ЧВ и вроде даже ЧГ, но это я могу уже выдумывать. Так или иначе эти буквы имели какое-то отношение к названию.

Потом придумали новый формат номеров — видимо ёмкости старых номеров перестало хватать. Вместо букв придумали бессмысленные коды регионов. Зачем, почему? Причём регионы как-то расположили примерно по алфавиту, но не совсем, а Москву и Санкт-Петербург поставили примерно в конец списка, но не совсем, с кодами 77 и 78. Код 99 отдали Байконуру.

Ну и придумали эту систему так, что уже через несколько лет номеров для Москвы перестало хватать, и Москва захватила коды 97 и 99 (пофиг на Байконур), а потом и 197, и 199, а сейчас этих кодов в Москве столько, что никто их полного перечня не знает.

Челябинской области 74-го региона хватило, может, лет на десять, потом появился 174, а щас и 774. Почему после 1XX вводят 7XX? Потому что 7 влезает легче, чем другие цифры! Реально, код региона выбирают исходя из того, какая цифра занимает меньше места, поэтому в Москве бывает и 799, и 797, и 977.

Это классический пример ситуации, которая в интернете называется you had one job. Людям надо было придумать новый стандарт номеров, которого бы хватило на дольше, а его хватило на меньше, и при этом в его частях нет никакого смысла.

Если код региона в принципе хоть для чего-то нужен, то у каждого региона он должен быть ровно один, а нужная номерная ёмкость должна обеспечиваться другими средствами.

Иногда я играю на Айфоне в некую тетрисоподобную игру. После обновления до 18-го Ай-ОСа при её запуске на экране вылезает такая штука:

Это мелочь заставляет с грустью вспоминать о том, чем была компания Эпл раньше, и чем стала сейчас. Как можно было быть первооткрывателями, а в итоге растерять все знания? Человек, который придумал эту штуку, вообще ничего не знает об Эпле и об интерфейсах, но каким-то чудом работает в Эпле над интерфейсом.

Мы знаем, что режимы — зло. Последние годы Эпл добавляет всё больше самых разных режимов во всё, что делает: Silent Mode, Cinema Mode, Dark Mode, Low Data Mode. Это всё было плохо, потому что человеку приходилось следить за всеми этими режимами и думать, что они значат. Но в этом году добавился Game Mode, который принципиально хуже всего, что было до этого.

На этот раз режим вообще ничего не значит и вообще низачем не нужен. Его нельзя включить или выключить; никто не знает, как и на что он влияет. Весь его смысл — маркетинговый, типа Айфон в курсе, что ты собираешься играть, и щас вот как покажет тебе свою мощь и производительность! Да, он вроде бы там на фоне какие-то процессы утихомиривает, чтобы игра не тормозила, но зачем об этом кричать? Какая польза от этого уведомления человеку? Какое решение я могу принять, увидев его? Это же хуже спама: от спама хотя бы рекламодателю польза, а тут ровно никому во вселенной, чистый вред!

Как вам такой дизайн: игры просто не тормозят! Не потому что специальный режим, а потому что это Айфон, на нём просто не тормозят игры? Но чтобы такой дизайн утвердить, нужно быть Эплом из прошлого, а сегодняшний Эпл на такое уже не способен.

Особенно тупо это, конечно, в контексте моей игры, которая и на 286-м процессоре тормозить не будет, потому что там просто нечему тормозить.

Если вы обсуждаете с коллегой его работу, лучше исходить из предположения, что он подумал, когда её делал, а не просто сделал как попало.

Безобидный комментарий типа «напиши не так, а сяк» или «передвинь это в другой угол» может звучать неприятно, потому что коллега, возможно, рассмотрел много вариантов, пока не остановился на выбранном. Особенно не стоит давать таких комментариев, если это первая мысль, которая пришла в голову. Может получиться, что ты между делом обесценишь значительную работу, как бы приравняв по ценности свою сиюминутную идею результату долгих поисков.

Ещё хуже, если ты делаешь работу на основе работы коллеги и молча исправляешь в ней что-то на свой вкус — это вообще удар ниже пояса. То есть ты настолько уверен, что он сделал как попало, что даже не поинтересовался, а просто поменял на «правильное»! Может, твой вариант и правда лучше, но об этом надо поговорить, а не решать в одностороннем порядке.

Разумеется, может такое быть, что коллега реально сделал как попало — но так пусть он сам об этом скажет! Вместо «напиши не так, а сяк» можно спросить, почему написано именно так. Ответом вполне может быть «я ещё не добрался до этого» или «я пока поставил текст со старого сайта». Ещё можно сказать, что тебя смущает: «Тут вроде можно написать короче», «Мне непонятна эта иконка». А если ты сам взялся что-то доделать, то можно сказать: «Я хочу поменять в твоей штуке то-то, что я этим сломаю?»


Если ты опытный арт-директор, а коллега — это начинающий дизайнер, то твоя сиюминутная идея может быть действительно круче результата долгих поисков дизайнера, но тут есть два момента. С одной стороны, в такой конфигурации ты отвечаешь за результат, на тебя могут давить сроки, и ты вправе требовать, чтобы просто делали по-твоему. Но с другой, к труду дизайнера всё равно стоит относиться с уважением, иначе он ничего не научится делать и будет всегда ждать, что ты будешь давать команды. Если прямо сейчас некогда всё обсудить, можно сказать: «Слушай, мне сейчас нужно, чтобы ты сделал вот так. Возможно, я какие-то твои задумки случайно этим похороню, тогда прости, давай это отдельно обсудим потом».

Мыло имеет форму мыла, чтобы сохнуть. Некоторым хочется положить выпуклой стороной вниз, особенно если мыльница с углублением. В результате в месте касания мыла и мыльницы образуется мерзкая мыльная жижа. Но углубление в мыльнице тоже сделано, чтобы мыло сохло! Нужно положить выпуклостью вверх, чтобы между мылом и мыльницей оставался зазор для воздуха. Кто ж вас ещё жизни-то научит!

Одна из ошибок, которую совершают дизайнеры в работе с арт-директором, выглядит так.

Арт-директор попросил дизайнера что-то как-то сделать. Дизайнер ушёл делать. Пока делал, решил, что получается плохо. Сделал по-своему, принёс показывать арт-директору довольный. Что думает в этот момент арт-директор? «Это не то, что я просил». Арт-директор заново просит дизайнера сделать то же самое. Время встречи потрачено зря.

Когда арт-директор о чём-то просит, он хочет это увидеть (это верно и для любого другого человека тоже). Если дизайнер приносит другое, то это классический пример обманутых ожиданий из теории переговоров. Но главная проблема даже не в этом.

Главная в том, что не произошло движения вперёд. Да, есть шанс, что дизайнер принесёт крутое решение, и арт-директор, увидев его, влюбится и забудет о своей первоначальной идее. Но чаще бывает так: в голове арт-директора по-прежнему есть первое решение, и он по-прежнему хочет его увидеть.

Даже если получается плохо, нужно принести и показать арт-директору. Возможно, это только по мнению дизайнера плохо, а арт-директору нужно именно так. Возможно, дизайнер не понял задумку целиком, и нужно будет изменить что-то ещё. Возможно, получилось действительно плохо и арт-директор предложил ерунду. Ну так он должен своими глазами это увидеть, и тогда, возможно, предложить что-то ещё. Если арт-директор предложил что-то на прошлой встрече, и так и не увидел, что получилась ерунда, то почему он вдруг должен отказаться от этой идеи на этой встрече?

Почему-то в ответ на это иногда звучат переживания о тех самых крутых решениях, которые в такой модели якобы теряются, и о том, что так инициативу и блеск в глазах дизайнера можно случайно убить.

Но ни один нормальный арт-директор не расстроится, если ему принесут крутое решение! Главное приносить его не вместо того, о чём просили, а вдобавок: «Ты просил сделать так, но мне не очень понравилось, и я нарисовал ещё второй вариант, хочу его тоже показать». А если нарисовать оба варианта не хватает времени, то можно хотя бы заранее договориться: «Ты просил сделать так, но я хочу попробовать вообще другой вариант предложить, и твой сделать не успею, можно так?» Заметьте, что даже эта фраза звучит странновато и вызывает встречные вопросы, но тут по-крайней мере есть, о чём говорить, и не будет неприятных сюрпризов потом.

Кстати, дизайнеры, которые умеют удивлять арт-директора крутыми решениями, обычно и с ожиданиями умеют работать.

В обсуждении паразитного «то что» всплыло ещё одно бесячее слово последнего времени — история. Анастасия пишет:

Пришло слово «история», которое заменило собой 90% существительных

«История» — особо плохой паразит. В отличие от других слов, заменяющих собой любые существительные, это внешне кажется нормальным содержательным словом. Когда говоришь «фигня», «дело», «штука», то сам предмет как бы и так понятен, а важно, что именно он нём говорится. Но слово «история» — не просто паразит, а способ составить синтаксически верное предложение на основе облака тегов без смысла. Ты не можешь сформулировать мысль, у тебя вертятся на языке только отдельные слова, и «история» помогает говорить так, как если бы мысль была.

Участник встречи задаёт вопрос коллеге: «Как вы хотите организовать работу на этой задачей?» У коллеги нет ответа, но он чувствует, что что-то не то с оценкой сроков и непонятно, где как искать исходные материалы. В его голове всё это похоже на какую-то абстрактную коммуникацию. И вот он, не имея ответа, тем не менее, отвечает: «Ну это история про улучшение коммуникационной истории». Слова типа «фигня» или «штука» сделали бы мгновенно очевидным и говорящему, и слушающему, что мысли в предложении не содержится. А с историей другая история.