Книга Михаила Восленского «Номенклатура»

Книга Михаила Восленского «Номенклатура» открывает глаза на то, как всё было. Она рассказывает о том, как в СССР был создан новый класс — «номенклатура», и о контрасте в жизни людей, принадлежащим к этому классу, и не принадлежащих ему. Экономика даёт всю теорию для того, чтобы понять, почему социализм не может работать, а эта книга подкрепляет теорию исторической практикой. Чтобы хорошо понять, что такое социализм на практике, прочитайте эту книгу.

«После победы социалистической революции аппарат компартии превращается в новый правящий класс. Этот класс партийной бюрократии монополизирует власть в государстве. Проведя национализацию, он присваивает себе всю государственную собственность. В результате новоявленный хозяин всех орудий и средств производства — новый класс становится классом эксплуататоров, попирает все нормы человеческой морали, поддерживает свою диктатуру методами террора и тотального идеологического контроля. Происходит перерождение: бывшие самоотверженные революционеры, требовавшие самых широких демократических свобод, оказавшись у власти, превращаются в свирепых реакционеров — душителей свободы. Положительным моментом в деятельности нового класса в экономически слабо развитых странах является проводимая им индустриализация и связанное с ней по необходимости известное распространение культуры; однако его хозяйничание в экономике отличается крайней расточительностью, а культура носит характер политической пропаганды»

Я раньше придерживался наивной точки зрения, что вся жесть, имевшая место в Советском Союзе — следствие ошибочной веры в пользу коммунизма. То есть, думал я, если сейчас в основе всего государственного беспредела — тотальный распил, то тогда люди хотя бы верили, что делают хорошее дело. То есть мудаков я по незнанию считал тупицами.

Михаил Восленский расставляет все точки над и, рассказывая о том, как советское руководство купалось в роскоши и потребляло импортные товары, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что весь текст про диктатуру пролетариата — это просто такой текст, который надо говорить, чтобы вся роскошь и великолепие не прекращались.

Он начинает повествование с революции, рассказывая о том, как Ленин, ловко жонглируя лозунгами, пришёл к власти:

«Ленин до 18 лет марксизмом вовсе не интересовался, а затем приобрёл к нему очень специфический интерес — не как к научной теории, отыскивающей истину, а как к учению, которое можно сделать идеологией революции, Ленин уже на начальном этапе своего политического пути, когда считал нужным, без колебаний шёл вразрез с марксистской теорией, хотя и молчал об этом»

«Итак, профессиональные революционеры представляют интересы рабочего класса. В чём состоят эти интересы? Не в том, поясняет Ленин, чтобы повысить заработок, улучшить условия труда и быта рабочих (это тред-юнионизм), а в том, чтобы победила пролетарская революция. Что же принесёт эта революция? Главное в революции, поучает Ленин, это вопрос о власти. После пролетарской революции власть перейдёт в руки пролетариата в лице её авангарда. А кто этот авангард? Авангард, сообщает Ленин, это партия, ядро которой составляет организация профессиональных революционеров. Подведём итоги ленинских оценок: профессиональные революционеры представляют интересы рабочего класса, состоящие, оказывается, лишь в одном — в том, чтобы эти профессиональные революционеры пришли к власти. Иными словами: ленинцы представляют интересы рабочего класса потому, что стремятся прийти к власти»

«Ведь не настоящий же пролетариат обозначает Ленин словом „рабочий класс“. Это уже выработанный эвфемизм для наименования организации профессиональных революционеров. Да она и прямо упомянута в данном Лениным определении гегемонии пролетариата: „Гегемония рабочего класса есть его (и его представителей) политическое воздействие на другие элементы населения…“. Как видим, здесь не забыты представители, явно не входящие в рабочий класс (иначе незачем было бы их упоминать). Вот эти-то „представители“ и должны, по мысли Ленина, осуществлять гегемонию»

После Ленина наступил Сталин и стало ещё веселее:

«Вставал вопрос о критериях в системе отбора. Казалось бы, поскольку речь шла не о синекуре, а о работе, естественным критерием были максимальная пригодность и способность к выполнению данного дела, по советской кадровой терминологии — „деловые признаки“. Однако вместо них были безоговорочно сделаны главным критерием „политические признаки“. Это означало примерно то, что, если бы на пост директора физического института претендовали беспартийный буржуазный спец Альберт Эйнштейн и братишка с Балтфлота партиец Ваня Хрюшкин, отдавать предпочтение надо было Ване»

«Торжество „политических признаков“ объяснялось следующей закономерностью, мало понятной в условиях капиталистической конкуренции: при реальном социализме считается целесообразным — хотя об этом не принято прямо говорить — назначать на посты людей, которые для работы на этих постах не очень подходят, а в ряде случаев совсем не подходят»

«Каждый должен чувствовать, что он занимает место не по какому-то праву, а по милости руководства, и если эта милость прекратится, он легко может быть заменен другим. На этом основывается известный сталинский тезис, охотно повторяемый и поныне: „У нас незаменимых людей нет“. Поскольку этот руководящий тезис применим к Эйнштейну в меньшей степени, чем к Хрюшкину, назначать надо Хрюшкина»

«Руководящие должности в партийных комитетах по уставу партии — выборные. Путь к обходу этого пункта устава был без труда найден: руководящие партийные органы „рекомендуют“ нижестоящим лиц, подлежащих избранию»

Ничего не напоминает? Кстати, о подборе кадров я писал ещё до того, как прочитал книжку, правда, я тогда писал про наше время; тут мы видим, что со сталинских времён ничего не изменилось.

«Ленин справедливо видел силу своей гвардии в её огромном, долгими годами культивировавшемся авторитете в партии. Только потом мы привыкли к тому, что любой партийный руководитель мог быть весьма просто арестован и затем ликвидирован как фашистский шпион и троцкистский выродок при стандартном всеобщем одобрении. Но тогда к этому благословенному состоянию надо было ещё прийти. Вспомним, что в 1929 году даже ненавистного Троцкого Сталин вынужден был выслать за границу и не мог даже запретить ему взять с собой личный архив. Участие в различных оппозициях тогда ещё не воспринималось как основание удалять членов ленинской гвардии с руководящих постов»

Расправы:

«Подсудимые: Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Пятаков, Радек и другие соратники Ленина — усердно признавались в том, что они были агентами Гитлера и Троцкого, шпионами, диверсантами и террористами, стремившимися реставрировать капитализм... Изготовлялся сценарий процесса, и подсудимый, как актёр, заучивал наизусть свою роль. Во время судебного заседания председатель трибунала армвоенюрист Ульрих и прокурор Вышинский имели перед глазами экземпляры сценария. Подсудимый разыгрывал свою партию и получал за это бесценное вознаграждение: вплоть до самого расстрела ему позволяли спать и не били»

«Л. М. Каганович дал тогда весьма точную формулировку метода ликвидации ленинской гвардии: „Мы снимаем людей слоями“. Такой метод приводил к широко известному явлению, что те, кто в начале ежовщины арестовывал других, к концу операции сами оказались арестованы»

«Люди, работавшие до 1936 года под начальством Ежова в ЦК ВКП(б), где он заведовал промышленным отделом, с недоумением рассказывали затем, что Ежов вовсе не производил впечатления злодея или садиста. Он был обычным высокопоставленным партбюрократом и выделялся лишь тем, что особенно старательно выполнял любые указания руководства. В ЦК было указание организовать строительство заводов — он организовал. В НКВД было указание пытать и убивать — он пытал и убивал»

«После того, как цели ежовщины были достигнуты, Ежов был деликатно удалён. Сначала его заместителем был назначен Берия, известный своей близостью к Сталину... В декабре 1938 года Ежов был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел, а потом, разумеется, и от поста наркома водного транспорта, после чего исчез бесследно. Лишь в 1990 году стало известно, что он был расстрелян 4 февраля 1940 года. ...ликвидация Ежова была осуществлена с непривычной мягкостью, можно сказать — нежностью. Не было ни проклятий в газетах, ни процесса с признаниями, ни обвинений в стремлении к реставрации капитализма, ни обычного сообщения о том, что приговор приведён в исполнение. Не было элементарных репрессий в отношении родственников, что неизменно сопутствовало аресту любого советского гражданина, не говоря уже о столь важной персоне»

Сравнение ленинской и сталинской гвардий:

«Ленинскую гвардию не останавливало то, что она обманывала рабочих, обещая им „диктатуру пролетариата“, хотя в действительности планировала собственную диктатуру... В борьбе за свою власть они были безжалостны к другим, неразборчивы в средствах уничтожения противника, легко шли на сделки с совестью, но были убеждены в справедливости марксизма и искренне хотели создания предсказанного Марксом коммунистического общества. ...Сталинская гвардия была в ряде пунктов продолжением ленинской... Сделки с совестью она просто заменила отсутствием совести. Она спокойно обманывала пролетариат, крестьянство, всех остальных, но, в противоположность ленинцам, не обманывала себя. Она не питала иллюзий, что стремится к благу трудящихся, и, довольствуясь словами об этом, сознательно рвалась только к собственному благу»

«...Ленинцы, естественно, удалялись от коммунизма, но делали они это неуверенно, непоследовательно, так как их действия расходились с их убеждениями. У сталинской номенклатуры, напротив, действия по созданию и укреплению нового классового господства никогда не расходились с убеждениями: они расходились только с её словами»

О разнице между классами буржуазии и номенклатуры:

«Буржуазия — класс имущий, а потому господствующий. Номенклатура — класс господствующий, а потому имущий.»

О неотчуждаемости номенклатуры:

«Освобождает от номенклатурной должности тот орган, который на неё утверждал. Но правило таково, что освобождают от одной должности, назначая тут же на другую... Номенклатура именно потому неотчуждаема, что она не должность, а класс»

«Чётко осознанный факт, что судьба не только обычного советского гражданина, но и номенклатурного работника целиком в руках свирепых бериевских органов, вызывал молчаливое, но глубокое недовольство номенклатуры. После смерти Сталина оно отлилось в формулу, что „Сталин и Берия поставили органы безопасности над партией и государством“»

«Нежелание Сталина обеспечить неотчуждаемость номенклатуры являлось фактически единственным кардинальным пунктом её расхождения со старым диктатором. Это проявилось уже на XX съезде КПСС. Внимательно прочитайте наконец-то опубликованный текст доклада Хрущёва на закрытом заседании съезда — вы убедитесь, что речь там шла только о репрессиях Сталина в отношении номенклатуры. Судьба миллионов рядовых советских людей, истребленных и заключенных при Сталине, явно не интересовала делегатов съезда»

О владельцах «социалистической собственности»:

«В самом деле: отношение именно номенклатуры к средствам производства полностью соответствует понятию владения. Только номенклатура может по своей воле уничтожать средства производства. Именно по её решениям во время войны была взорвана плотина ДнепроГЭС — легендарного Днепростроя 30-х годов, были взорваны промышленные предприятия при отступлении советских войск — в ряде случаев вопреки отчаянным протестам обрекавшихся таким образом на безработицу и голод рабочих, мнимых хозяев социалистического производства»

Об экономике:

«Маркс же, привязав своё открытие к трудовой теории стоимости, вдобавок интерпретировал его в духе этой теории, объявив, что прибавочная стоимость создаётся только живым трудом. По мере прогресса научно-технической революции ошибочность этого утверждения становится всё более наглядной. Ведь по Марксу выходит, что чем меньше машин на предприятии, тем больше прибавочной стоимости получат его владелец — капиталист, при полной же автоматизации предприятия он вообще её не получит. Если бы так было в действительности, то при капитализме применялся бы только ручной труд — чего, как известно, нет»

«Производство при реальном социализме весьма наглядно отличается от капиталистического, в частности тем, что спокойно допускает не только нерентабельность, но и прямую убыточность цехов, предприятий и даже целых отраслей — явление, невозможное при капитализме... Бывает так в тех случаях, когда это нужно для укрепления мощи режима номенклатуры»

«Производство вооружений, военной и полицейской техники, строительство правительственных и военных объектов — все это не случайно, а вполне закономерно поднято при реальном социализме на особую высоту и резко отделено от остального производства, рассматриваемого как второстепенное»

«...В СССР дешевы не товары народного потребления, а товар „рабочая сила“, потребляемый номенклатурой»

«...Население страны нуждается в товарах народного потребления. Поэтому номенклатура вынуждена планировать производство и этих товаров. Но она рассматривает такое производство как чистый убыток для себя и как уступку населению»

О привилегиях:

«Один из западных министров, являющийся одновременно заместителем председателя правящей партии, возвращаясь с банкета, задел своим автомобилем стоявшую машину соседа. Полиция отобрала у министра водительские права, а суд обязал его выплатить большую денежную компенсацию. В Советском Союзе было бы иначе: милиция провела бы проверку, на трудовые ли доходы купил себе сосед машину, которую он столь нагло поставил там, где проезжал министр»

Хорошо, что мы не в Советстком Союзе!

«Номенклатура не наказывает своих членов за взяточничество и прочие преступления как таковые. Если кто-нибудь из номенклатурщиков получает наказание, все понимают, что просто он проиграл в какой-то интриге и против него используется обвинение в преступлении»

«Есть ли у завсектором собственная дача? Иметь её не принято, так же как и частную автомашину. Формального запрета нет, но это рассматривается как вольнодумство и как неуверенность в своём номенклатурном будущем. Поэтому дачу завсектором приобретёт, но на имя родителей, а автомашину запишет на взрослых детей или на брата. Сам же он будет чист от всякого подозрения в мелкособственнических наклонностях и будет стараться, продвигаясь в иерархии, получать все большую долю коллективной собственности класса номенклатуры»

«В московской телефонной книге названы филиалы №1 и №2 магазина „Берёзка“ №4 (ул. 1812 года, д. 12/5а, и Ростовская набережная), и помечено: „Население не обслуживается“. А кто же тогда? Привилегированные»

«...Во всех самолетах, поездах и отелях всегда резервируется определенное количество мест на случай, если вдруг „власти“ пожелают ими воспользоваться. Для советского человека это привычная азбука повседневности: он знает, что существует так называемая „правительственная броня“ на самые лучшие места, и пускаются эти места в продажу для обычных граждан не раньше, чем за полчаса до отхода поезда, парохода или самолета, а в отелях часть забронированных мест вообще не занимается, так как отель никуда не отходит, и номенклатурщики могут появиться в любой момент»

«...Помимо зарплаты и денег за депутатство в Верховных Советах, гонораров и т. п., у всех них есть так называемый открытый счёт в Госбанке СССР. Это значит, что они могут в любой момент получить любую нужную им сумму из государственных средств»

Из воспоминаний Светланы Аллилуевой, дочери Сталина:

«И вот, повествует далее Светлана, „…после этой поездки на юг там начали строить ещё несколько дач — теперь они назывались госдачи… Построили дачу под Сухуми, около Нового Афона, целый дачный комплекс на Рице, а также дачу на Валдае“. Все эти строения и сегодня — госдачи или правительственные санатории. Сталин „строил все новые и новые дачи на Чёрном море… ещё выше, в горах. Старых царских дворцов в Крыму, бывших теперь в его распоряжении, не хватало; строили новые дачи возле Ялты“... „Отец бывал там очень редко — иногда проходил год, — но весь штат ежедневно и еженощно ожидал его приезда и находился в полной боевой готовности“»

«В действительности реального представления о жизни управляемого ими народа они не имели: С. Аллилуева вспоминает, как Сталин ровно ничего не знал о ценах в стране и помнил только дореволюционные цены»

А вот такое сравнение с Германией:

«Реальность нацистского рейха, тоже нас [поразила], только не новизной, а удивительным сходством с привычной нам советской жизнью. Были, конечно, и отличия: частные предприятия, хорошие квартиры, благоустроенный быт. Но в остальном, в главном, все было у немцев при Гитлере так же, как у нас при Сталине: гениальный вождь; его ближайшие соратники; монолитная единая партия; партийные бонзы — вершители человеческих судеб; псевдопарламент; узаконенное неравенство; жесткая иерархия; свирепая политическая полиция; концентрационные лагеря; назойливая лживая пропаганда; слежка и доносы; пытки и казни; напыщенная военщина; до духоты нагнетенный национализм; принудительная идеология; социалистические и антикапиталистические лозунги; болтовня о народности — в общем, очень многое. Сходство доходило до смешного: оказалось, что оба — Гитлер и Сталин — приказали себя именовать „величайшим полководцем всех времён“ (Сталин добавил „и народов“). Зато совсем не смешно было нам тогда узнать, как Сталин, представляя Берия нацистским руководителям, пояснял: „Это — наш Гиммлер“»

В общем, читать обязательно.

«Ничто не излечивает так радикально от симпатий к обществу реального социализма, как жизнь в нём»